НАЗАД

Глава 4

 …  Когда не надо было работать в ночную смену, Керри ложилась спать как можно раньше, чтобы поскорее наступило утро, и она снова пришла в больницу. Ей не нужно было ничего, лишь бы быть рядом с Нгину. Она с усердием выполняла все его задания, трудилась как пчелка, лишь бы он лишний раз похвалил ее, одобрительно кивнул или улыбнулся. Керри видела, что он уставал, что иногда его нервы были на пределе, но она восхищалась его выдержкой – никогда он не позволил себе расслабиться, никогда не опускал руки. Для нее у него всегда находился совет, казалось, он знает выход из любой ситуации. А иногда, после особо тяжелого рабочего дня, он говорил ей, что  рад, что он наставник Керри, потому что такого усердного стажера он видит впервые. Как Керри хотелось, чтобы он догадался, что одна из причин, по которым она так прилежна в работе, это он. Но он был ее наставником, а, значит, никогда он не обратит на нее внимания так, как ей этого хотелось…

 … Он любовался ею. Как она красива. Ее глаза бездонны. Ее губы притягивают к себе как магнит. В ее волосы цвета меди хочется зарыться лицом. Ее запах сводит его с ума. Как бы ему хотелось хоть раз обнять ее, почувствовать жар ее тела, ощутить своими губами как бьется жилка у нее на шее. Но он не может, он ее наставник, а она его студентка. Неверный шаг и она неправильно истолкует его намерения, и тогда он может потерять ее навсегда. Он восхищался ее трудолюбием, он радовался как ребенок всем ее победам, и огорчался вместе с ней из-за ее неудач. Он чувствовал, что каким бы усталым он не был, стоит ему только взглянуть на нее и встретиться взглядом с ее прекрасными глазами, все силы вновь возвращались к нему. Жизнь обретала все более отчетливый смысл. Но с каждым днем сдерживать свои эмоции, казаться неприступным холодным истуканом становилось все более невыносимо. Каждую ночь он мысленно был с нею, ласкал ее тело, целовал ее губы. Казалось, внутри него горит огонь, который скоро нельзя будет удержать и он вырвется на свободу. Собирая всю свою волю в кулак, он каждый день шел на работу, повторяя себе, что должен перестать быть тряпкой, что настоящие мужчины себя так не ведут, но стоило ему только увидеть ее нежное личико, ноги становились ватными, а губы расплывались в дурацкой улыбке. Боже, как ему хотелось избавиться от этого наваждения, но еще больше ему хотелось быть с ней…

 Керри проснулась и взглянула на часы, стоявшие на тумбочке. Было три часа ночи, рядом лежала Ким, ее волосы рассыпались по подушке. Керри задумчиво поглядела на подругу. Неужели Ким это всего лишь средство от одиночества, способ убежать от прошлого, следствие разочарования от попыток найти мужчину похожего на Нгину? Ей не хотелось больше обманываться, чувства, которые она пыталась перебороть в себе, любовь, которую она пыталась забыть, в конечном счете, победили. Она вернулась к тому, от чего так долго бежала.  Керри закрыла глаза и представила, что, может быть, скоро она снова увидит Нгину. Какой будет их встреча, изменился ли он, изменилась ли она? Получится ли у них начать все с начала? Получится ли снова пережить то чувство, которое было между ними…

 … Керри снова видела его во сне. Он целовал ее нежно-нежно, словно ее губ касался легкий ветерок. «Любимый», - шептала ему Керри, - «неужели человек может быть таким счастливым?». Но наступало утро, и Керри надо было просыпаться. Ее испепеляло желание, казалось, что стоит  Нгину лишь прикоснуться к ней, она вспыхнет как спичка. Этим утром она заполняла карты в ординаторской, когда туда забежал доктор Млунгизи и, не заметив ее, принялся расстегивать рубашку, которая была испачкана кровью. Он расстегнул пуговицы, и Керри показалось, что она сейчас задохнется. Как ей хотелось прикоснуться рукой к его крепкой груди! Она впервые испытывала такое влечение к мужчине, и сама испугалась своих желаний. Голова закружилась, когда она почувствовала запах его дезодоранта, и, чтобы совладать с собой и заставить доктора Млунгизи заметить ее присутствие, Керри кашлянула. Нгину, повернулся и удивленно уставился на Керри.

 -         Керри, ты давно здесь? – спросил Нгину, поспешно застегивая рубашку

-         Доктор Млунгизи, простите, я …я…, - начала было Керри, чувствуя, как краска заливает ее лицо. Что она могла сказать? Что она бессовестно пялилась на своего наставника, втайне мечтая, чтобы он овладел ей тут же на диване?

-         Нет, это ты меня извини, мне надо было  постучаться. Одну мою пациентку вырвало кровью, вот пришел переодеться, - немного робко объяснил Нгину.

Он заметил взгляд Керри, когда она смотрела, как он застегивает рубашку. Он надеялся, что ему не показалось, и он видел в ее глазах желание. Раз в жизни Нгину хотелось наплевать на все условности и правила. Керри, та, о которой он мечтает и видит в своих снах вот уже четыре месяца, Керри с нежным румянцем на щеках,  с распахнутыми бездонными, зовущими глазами, сидит перед ним на расстоянии протянутой руки, а он как болван, пялится на нее, не в силах сделать первый шаг. Он учил ее скрывать все свои эмоции, ставить долг и обязанности  выше личного, а теперь сам  готов наступить на горло собственной песне.

«Пожалуйста, подойди ко мне, пожалуйста, подойди ко мне», - молила Керри про себя, глядя в глаза доктору Млунгизи. Ей казалось, что ее тело превратилось в натянутую нить, которая порвется от такого напряжения. В ее жизни еще не было мужчин, и сейчас она поняла, почему ее мачеха все время советовала ей не спешить и подождать действительно подходящего случая. «Не надо спешить, дочка», - говорила она, когда Керри иногда делилась с ней своими проблемами с мальчиками - «Придет время, и ты поймешь, что готова, что мужчина, который стоит перед тобой – это тот самый, первый мужчина в твоей жизни». И Керри поняла. Она ощутила каждой клеточкой своего тела, что Нгину будет первым, кто коснется ее так, как мужчина касается женщины. Раньше Керри комплексовала из-за того, что все ее подруги обзывали ее «старой девой», но теперь она поняла, как наивны были ее комплексы. Она берегла себя для Нгину, она жила для того, чтобы встретится с ним. Все в ее судьбе вело к этой встрече. Он будет ее первым мужчиной, она в этом уверена.

 Керри поднялась из-за стола. Нгину нерешительно подался вперед, как бы боясь сделать неверное движение, из последних сил он сопротивлялся неведомой силе, которая тянула его к этой миниатюрной девушке. Когда-то в детстве, бабушка ему рассказывала, что давным-давно женщины ее племени умели варить колдовское зелье, выпив которое, мужчина делал все, что женщина пожелает, шел туда, куда она хотела, думал о ней все время. Таким зельем бабушка приворотила деда, и, хотя Нгину даже в детстве не верил этим сказкам, теперь ему начинало казаться, что во всем этом есть доля правды. Он почувствовал, что если сейчас не сделает шаг вперед, Керри просто уйдет и он никогда больше не посмеет даже заговорить с ней. Он сделал еще шаг, и вот Керри уже стоит рядом с ним, подняв голову, и смотрит ему в глаза, тяжело дыша. Ее губы чуть приоткрыты, как створки сосуда с целебной влагой, из которого Нгину нужно напиться, чтобы остаться в живых. Он чувствует ожог, но это всего лишь теплая рука Керри медленно начинает расстегивать пуговицы его рубашки. Она все еще не отводит от него глаз, он видит в них свое отражение, они глубокие, как два озера и он погружается в них медленно…медленно…  Голова идет кругом от аромата ее духов, от запаха ее кожи, ее волос. Он осторожно обнимает ее за талию, его руки боятся прикоснуться к ней, ему кажется, что его ударит током. Керри все еще смотрит на него, не отрываясь, а ее рука медленно скользит по его груди, останавливаясь слева, там, где бешено колотится его сердце. Она дрожит, он чувствует ее теплое дыхание на своей груди. Ее губы касаются  того места, где только что была ее ладонь. Это прикосновение обжигает его. «Боже!»,- шепчет он, закрывая глаза…

 Она смотрит на него, не отрываясь. Он прекрасен, как он прекрасен! Керри скользит рукой по его груди. «Неужели это происходит на самом деле? Неужели от этого не сходят с ума?». Керри медленно прикасается  к его груди губами и замирает. Они стоят так, прижавшись друг к другу, целую вечность, Керри губами чувствует, как бьется сердце Нгину. Наконец он начинает приходить в себя и делает то, о чем они оба мечтали все это время: Он приподнимает лицо Керри за подбородок, и их глаза снова встречаются. Медленно он проводит кончиками пальцев по ее лбу, щеке, губам, подбородку, шее. Он делает еще одно движение пальцами, снова возвращаясь ко лбу: шея, подбородок, губы, щека. Керри поднимает свою ладонь и делает тоже самое, задерживаясь на его пухлых губах. Он едва ощутимо целует ее пальцы, и вот так они стоят, как слепые, изучая лица друг друга, стараясь впитать в себя каждую черточку. Сколько прошло времени? Десять минут, тридцать, час? Они не знали, для них время остановилось. Нгину казалось, что то, чем они занимаются сейчас это какой-то таинственный обряд, он не в силах был пошевелиться, его тело дрожало от возбуждения, единственная мысль, которая была в его голове – светилась как неоновая надпись: «КЕРРИ». У него было много женщин, но ни с одной, он уверен, ни с одной он не испытывал такого чувства, всего лишь прикасаясь друг к другу.  Ему казалось, что стоит ему коснуться своими губами губ Керри, как  он тут же испытает наслаждение сравнимое по своей силе с тысячу оргазмов. «Боже!», - снова прошептал он.

 Керри гладила его лицо, она нежно касалась его губ кончиками пальцев. О боже, неужели она, все-таки, наконец, поцелует его? Неужели она не сойдет с ума? И вправду, он наклоняется к ней, словно в замедленной съемке… Керри кажется, что прошло целое столетие, чем его мягкие губы коснулись ее губ. По ее телу прокатилась волна истомы. А ведь он всего лишь касается своими губами ее губ, он не целует ее так, как мужчина целует женщину. Что же с ней будет, когда он поцелует ее по-настоящему? Его губы раздвигают ее губы и она чувствует, как их горячие дыхания сливаются в одно. Еще одна волна окатывает ее тело, Нгину тоже весь дрожит. Керри чувствует, что его член упирается ей в живот, и еще сильнее впивается в его губы. Его язык встречается с ее, и словно ток проходит сквозь Керри. Он снова и снова целует ее, она отвечает ему, все сильнее и сильнее прижимаясь к его горячему телу.

 Керри показалось, что сейчас она упадет, и Нгину пришлось держать ее, обмякшую в его руках. Они оторвались друг от друга и посмотрели друг на друга совсем другими глазами. Они избавились от барьеров, которыми сами отгородили себя друг от друга, им не к чему было больше скрывать свои чувства и желания. Всего один шаг принес неимоверное облегчение им обоим, теперь между ними есть связь, теперь одни одно целое и ничто не сможет их разъединить. Между ними не осталось ни неловкости, ни стеснения, ни каких других сдерживающих факторов. Во всем мире были только ОН и ОНА, Инь и Янь, Черное и Белое, Вода и Огонь, Мужчина и Женщина. Керри Уивер и Нгину Млунгизи

     -         Надо работать, – прошептал Нгину, –  Во сколько поедем домой?

-         После смены, -  ответила Керри, - и как можно быстрее…

 Керри открыла глаза от нежного прикосновения руки Ким к своему бедру. Ким любила нежиться с Керри в кровати рано утром. Но всю ночь Керри вспоминала Нгину, и, как бы  Ким не обижалась, заниматься любовью сейчас ей совсем не хотелось. Хотя нет, конечно, хотелось, но не с Ким, а совсем с другим человеком.

- Кимми, милая, мне чего-то не хочется, прости! – пробормотала Керри, сухо поцеловав Ким, - я лучше пойду приму душ, - сказала Керри направляясь в ванную, оставив Ким в недоумении лежать на кровати.

Глава 5

 Жара, жара, невыносимая жара… И эти мысли, от которых не было спасения. Эти мысли, которые заставляли краснеть, и от которых становилось еще жарче. Последние несколько дней Керри  словно жила в другом измерении. Да, она ходила на работу, где она действительно как робот выполняла свои обязанности. Но стоило уйти из больницы, как Керри снова оказывалась в мире своих воспоминаний. Ей казалось, что она снова и снова переживает те события, что стоит ей открыть глаза, и она снова станет девятнадцатилетней девочкой, и рядом будет ее любимый человек. Он уже приезжал к ней десять лет назад. Она тогда работала в центральной больнице Детройта и те полгода, которые они провели вместе, снова разбудили в ней забытые чувства. Но потом он уехал... Внезапно, не объяснив ничего… И вот через восемь лет он снова возвращается. И говорит, что по-прежнему любит ее. И она готова простить ему то внезапное исчезновение, готова забыть все эти бессонные ночи, которые она провела в слезах, недоумевая, почему он бросил ее, так и не попрощавшись. Она готова сделать все, лишь бы только он снова улыбнулся ей, снова провел рукой по ее волосам…

Ким немного нервничала, понимая, что с Керри что-то не так. Керри перестала оставаться у нее на ночь, оправдываясь тем, что готовит доклад для медицинского журнала. Она была рассеяна, словно погружена в свои мысли, а когда Ким целовала ее, ей казалось, что Керри сейчас очень далеко. Ким хотелось выяснить, почему Керри вот уже несколько дней сама не своя, но как психиатр, она понимала, что не надо до поры до времени лезть с расспросами, придет время и  Керри сама расскажет все, что ее беспокоит. Ким сама была свободной женщиной и никогда не стала бы ограничивать чужую свободу, поэтому она всегда говорила Керри, что та сама в праве решать, когда ей хочется провести вечер (или ночь) вдвоем с Ким, а когда просто побыть одной у себя в квартире. У Ким было много друзей, ей никогда не придется испытывать того, что  испытывала Керри сидя дома долгими вечерами. Одиночество. Ким была умной женщиной, она понимала, что именно из-за того, что Керри устала быть одинокой, устала приходить в пустую квартиру, они с ней сейчас вместе. Керри искала в Ким подругу, но Ким было этого мало. Когда она добилась того, что хотела, то испугалась.  Зачем ей все это? Ведь Керри никогда не признается самой себе, что она лесбиянка, она будет до последнего скрывать это от окружающих, а Ким никогда никого не стеснялась. Ей не хочется сидеть в подполье, менять свой привычный образ жизни. Керри тоже должна постараться. Может быть, именно сейчас Керри и решает  что-нибудь по поводу их отношений. А чем еще объяснить ее отрешенный вид и желание побыть одной? Что ж, Керри вольна сама принимать решения. С этим Ким ничего не могла поделать.

Вот и закончился еще один рабочий день.  Керри сняла халат в ординаторской, попрощалась с коллегами и вышла на улицу.  Теплый ветерок обдувал ее тело, жара уже начала спадать, улицы были заполнены людьми, гудели машины, откуда-то доносилась музыка. Керри захотелось просто прогуляться, впервые за несколько дней она чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Ей надоело быть сильной, надоело самой принимать решения. Ей захотелось почувствовать себя слабой женщиной, которую любят, о которой заботятся. Конечно, у нее была Ким, но с ней все было по-другому, они были равноправными партнерами, иногда Керри казалось даже, что она неосознанно берет на себя в их отношениях роль мужчины. Она могла бы быть счастлива с Ким, но… в конце концов та была женщиной, и Керри понимала, что как бы ей не хотелось, ей не удастся закрыть глаза на общественное мнение. Она бросилась к Ким от отчаяния, только теперь Керри смогла осознать это. Ей нужна была подруга, но, понимая, что с Ким ей не быть просто друзьями, Керри решилась на этот шаг. И вот теперь она должна прятаться, еще больше отгораживаться от окружающих, скрывая в себе свои чувства и переживания. Слишком многим она пожертвовала, чтобы достичь того положения, которое она занимала в больнице, чтобы потерять его из-за связи, которая с некоторых пор начала мучить ее.  А теперь, когда все ее мысли наполнены Нгину, Керри все четче и четче начала осознавать, что у них с Ким нет будущего.

Керри добрела до платформы и села в подошедшую электричку. Она заняла место у окна и снова погрузилась в свои мысли…

…После того, что случилось в ординаторской, Керри казалось, что минуты до конца рабочего дня тянулись невыносимо долго. Они с доктором Млунгизи делали вид, что ничего не произошло, но на самом деле их как магнитом тянуло друг к другу, их взгляды постоянно встречались, и Керри чувствовала, что расплывается в улыбке, каждый раз как взгляд Нгину останавливался на ней. Неужели сегодня вечером они останутся наедине? Неужели он снова будет целовать ее? Ее кожа все еще хранила следы его прикосновений, ее губы все еще чувствовали вкус его губ. Казалось, что в груди порхает рой бабочек, предвкушение будущего заставляло Керри летать. «Скорей бы закончился рабочий день!», - повторяла Керри про себя, накладывая швы пациенту.  Доктор Млунгизи зашел в палату и осмотрел искусно сделанный шов.

-         Молодец, - похвалил он. Его рука легла Керри на плечо, - Я жду тебя у выхода через полчаса.

-         Хорошо, Доктор Млунгизи. – Керри не знала, как теперь ей к нему обращаться. И вообще, как теперь вести себя. Захочет ли Нгину, чтобы об их связи узнали в больнице? Навряд ли, ведь она же его студентка. А вдруг его обвинят в фаворитизме и запретят работать с Керри? Нет, она будет называть его доктор Млунгизи, обращаться к нему только на «вы», но ночью… ночь сотрет все рамки между ними, он будет ее единственным, ее любимым Нгину. Нгину… Его имя она была готова повторять до бесконечности, как заклинание. Нгину, ЕЁ Нгину… «Как же я счастлива!», - думала Керри и с ее лица не сходила улыбка.

Керри, прихрамывая, выбежала из больницы. Было тяжело ходить без костыля, но ей не хотелось, чтобы на нее косились в приемном. Тем более, ей хотелось выглядеть почти безупречно в глазах Нгину. Она уже рассказала ему, что пострадала в автокатастрофе, но ей все равно хотелось, чтобы он не замечал ее увечья. Нгину ждал ее у выхода.

-         Привет, - сказала она, глядя в его добрые глаза.

-         Привет, - улыбнулся он и взял ее за руку. Керри снова показалось, что через нее пропустили электрический ток. Они медленно пошли по улице к машине Нгину. Не говоря ни слова, они доехали до его дома, и зашли внутрь.

Обычно квартира холостяка представлялась Керри  берлогой с разбросанными повсюду грязными носками, немытой посудой и пивными бутылками. Дом Нгину поразил Керри своим порядком и чистотой. Когда Нгину закрыл входную дверь, и они остались наедине, отгороженные от всего мира, то просто бросились друг другу в объятья. Они целовались до одурения, казалось, что они никогда не оторвутся друг от друга. Керри снова почувствовала, как Нгину дрожит от нахлынувшего возбуждения. Она сама не заметила, как они очутились в спальне. Нгину оторвался от нее.

-         Я хочу посмотреть на тебя, - прошептал он, отодвигаясь от Керри. Она стояла перед ним, маленькая, хрупкая, с пылающими щеками и полными страсти глазами.

-         Какая ты красивая, Керри! – с восхищением пробормотал Нгину, снова приближаясь к ней.

Он медленно расстегнул пуговицы на ее легкой блузке и наклонился к ее обнаженной  шее. Керри почувствовала его горячее дыхание, и по ее спине пробежали мурашки. Нгину коснулся губами ее кожи и стал осыпать Керри поцелуями. Медленно он стянул с нее рубашку, и, не отрывая губ от ее шеи, поднял ее на руки и опустил на кровать. Керри закрыла глаза, страсть переполняла ее, когда Нгину двинулся дальше, опуская свое лицо ниже к ее груди. Он ласкал ее тело, заставляя Керри испытывать неведомые ранее чувства. Его руки были такими нежными, такими умелыми, что Керри была уверенна, он не причинит ей боли. Он дарил ей наслаждение, всего лишь прикасаясь к ней, и Керри захотелось узнать, будет ли ему так же хорошо, если она сделает то же самое. Они поменялись местами, и теперь была очередь Керри расстегивать его рубашку. Каким прекрасным выглядело его тело на белых простынях! Широкие плечи, рельефная грудь. Он вполне мог бы быть моделью для какого-нибудь журнала. Керри несколько секунд рассматривала его так, как несколько минут назад он разглядывал ее. Она прикоснулась ладонью к его коже и невольно отметила, какой белой выглядит ее рука на его шоколадном теле. Керри стала целовать Нгину, опускаясь все ниже и ниже, пока ее подбородок не уперся в ремень на его брюках. При каждом ее прикосновении Нгину дрожал и что-то шептал на суахили. Легким движением, Керри расстегнула ремень и стащила с Нгину брюки. Он смотрел на нее затуманенными от возбуждения глазами, и ей безумно нравилось чувствовать, что он полностью в ее власти. То, что она сделала потом, она делала впервые, но, судя по реакции Нгину, у нее все получалось правильно.  Ей нравилось приносить ему удовольствие: слыша его вздохи, чувствуя, как его пальцы гладят ее волосы, она сама получала не меньшее наслаждение. Через некоторое время он снова притянул ее к себе,  и их губы соединились. Одной рукой он расстегнул молнию на ее юбке и помог Керри снять ее. Теперь на ней не было ничего кроме белых кружевных трусиков. Его руки исследовали каждый сантиметр ее тела, а губы не отрывались от ее губ. «О, Боже, Керри, как я хочу тебя!» - прошептал Нгину. Когда он снова оказался сверху нее, и ее тело освободилось от последней ненужной детали одежды, а его ласки стали все более и более настойчивыми, Керри нашла в себе силы прошептать, что раньше никогда этим не занималась. Нгину на секунду оторвался от нее.

-         Если ты не хочешь…, - начал было он, но Керри покачала головой, - Я буду очень осторожен, - пообещал Нгину, и, глядя в его глаза, Керри поняла, что он сдержит слово…

 Электричку качнуло, и Керри открыла глаза для того чтобы обнаружить, что, задумавшись, проехала две остановки.  

Глава 6

 -         Доктор Млунгизи, Вас к телефону, - сказала медсестра проходящему мимо высокому мужчине. Он кивнул сестре в знак благодарности, и взял трубку.

-         Доктор Млунгизи слушает, - произнес он мягких баритоном. На том конце трубки молчали, - Ало? Ало, говорите! Вас не слышно.., - повысил он голос, но вместо ответа услышал лишь короткие гудки. Он пожал плечами и передал трубку сестре: - Не хотят со мной разговаривать, наверное. Кто это был?

-         Не знаю, какая-то женщина. Говорила по-английски, – ответила медсестра, - Вас позвать, если она вдруг еще раз перезвонит?

Она вдруг заметила, что доктор Млунгизи как-то странно посмотрел сквозь нее и чему-то улыбнулся. Она обернулась назад, чтобы понять, кому улыбается доктор, но позади нее стоял автомат по продаже шоколадок. «Чудной он какой-то, - подумала она, - хоть и красавчик»

-         Да, обязательно позовите, -  рассеяно пробормотал доктор Млунгизи, - я буду в своем кабинете.

Нгину Млунгизи прошел в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Он прижался спиной к косяку и закрыл глаза. «Это точно была она», - подумал он и  снова улыбнулся.

… Керри бросила трубку на рычаг.  Когда она услышала его голос, сердце забилось так сильно, что она не смогла произнести не слова.  Это был он, Нгину! Глупо, конечно, было бросать трубку, но решиться перезвонить Керри так и не смогла.  Сегодня вечером она проверила почту, и оказалось, что ее письмо не дошло до адресата. Тогда, набравшись храбрости, она все-таки решила позвонить ему. Но вот позорно бросила трубку, как малолетка какая-нибудь. Да и потом, она не знала, что говорить, все-таки восемь лет – большой срок. Кроме того, они так внезапно расстались.  Керри вспомнила, как он попросил отвезти его в аэропорт серым дождливым утром. Казалось, вместе с Керри тогда плакало и небо.  Почему он уехал? Ведь еще накануне все вроде бы было в порядке.

…Нгину провожал Керри до ее дома. Этот путь от машины до ее крыльца они проделывали каждый день. Вот и сегодня они медленно брели по дорожке, держась за руки и наслаждаясь теплым вечером, красивым закатом, своей молодостью. Керри казалось, что после знакомства с Нгину все изменилось к лучшему, даже ее нога не так сильно ее беспокоила. Родители относительно спокойно отнеслись к ее роману, особенно узнав, что Нгину работает в больнице. Теперь, стоило ему появиться у них в гостях, на него тут же сыпались рассказы миссис Уивер о том, что по утрам у нее немеет рука, а вечером урчит в животе и стоит ли ей обратится в больницу. Керри усердно училась, ведь теперь перед ней был пример для подражания. В колледже ее отметили как одну из лучших студенток и обещали написать хорошую рекомендацию в любой из медицинских институтов Америки, где она захочет продолжить свое обучение. Керри нравилось работать в приемном, за эти пять месяцев она многому научилась и многое повидала, от нее не укрылась и масса недостатков, для устроения которых она уже выстроила гипотетическую схему : неравномерное распределение обязанностей,  «эксплуатация» младшего медперсонала, непродуманная социальная политика больницы. Керри  уже строила планы на будущее: она вернется в Америку, поступит в ординатуру, потом в аспирантуру, станет заведующей приемным отделением, потом главным врачом больницы, напишет несколько научных работ, а потом… Но, неужели, Нгину будет ждать ее все это время. Ведь ему тоже нужно двигаться дальше… А в Америку переезжать он не хотел. «Здесь мои корни, Керри, мои предки, мой народ, - говорил он ей однажды, когда она завела разговор о переезде, - Я хочу помогать людям, но я хочу делать это в своей родной стране, я хочу сделать хоть что-нибудь, чтобы уменьшить количество смертей, которое так высоко здесь, в Танзании»... Но сейчас Керри не хотела об этом думать, впереди еще полгода учебы, а потом…может быть Нгину и передумает.

Они дошли до дома Керри и остановились, улыбаясь друг другу. Нгину обнял ее и провел рукой по ее волосам.

-         Ну что, котенок, вот мы и пришли, - сказал он.

-         Как не хочется отпускать тебя! - промурлыкала Керри, подтянувшись на цыпочках и чмокнув Нгину, - хотелось бы всегда быть рядом с тобой.

-         Так в чем проблема? – Нгину хитро посмотрел на нее.

-         Что ты имеешь в виду? – не поняла Керри.

-         Керри, я не говорил тебе, но через месяц мне надо будет уехать на практику.

-         Куда? Надолго? – не поверив своим ушам, спросила Керри.

-         На три года.

-         Что? И ты только сейчас говоришь мне об этом? – расстроилась Керри.

Нгину улыбнулся: - Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

-         То есть? – удивилась она, - у меня ведь учеба, а потом, через год мы возвращаемся…

-         А ты не возвращайся, - перебил ее Нгину, -  выходи за меня, и поедем вместе.

-         Что ты сказал? – переспросила Керри.

Нгину снова улыбнулся. Он посмотрел Керри в глаза и снова произнес:

-         Выходи за меня замуж.

Керри молчала. В ней словно боролись два разных человека. Один требовал немедленно броситься на шею любимому и завопить от радости, а другой напоминал о том обещании, которое она дала себе после смерти родителей. Оставшись здесь, в Африке она ни за что бы не исполнила его. Стать тем, кем ей хотелось в Танзании, где ислам был одной из официальных религий,  будучи белой женщиной, да к тому же инвалидом, было нереально. Нгину сам говорил ей, что всегда надо добиваться поставленных целей…

-         Я не знаю, Нгину, - пробормотала она, высвобождаясь из его объятий, - все так внезапно.

-         Но мы же любим друг друга, правда? – Нгину сделал отчаянную попытку заставить Керри сказать «да», хотя он слишком хорошо знал Керри, чтобы понять, что она не согласиться.

-         Да, конечно, но… если бы ты уехал со мной… - начала Керри.

-         Котенок, мы же говорили об этом раньше, я не могу. Меня здесь слишком много держит, – ответил Нгину.

-         А меня, здесь не держит ничего, - вдруг бросила Керри, - ничего кроме тебя, но…Нгину, ты сам говорил, что никогда нельзя отступать. А я хочу стать врачом.

-         Кто говорит, что ты не станешь им? – удивился Нгину.

-         Ты не понимаешь, мой дом там, здесь я чужая. В Америке похоронены мои родители, я…

Нгину вздохнул и опустил голову. Слишком они похожи с Керри, слишком похожи, чтобы уступить.

-         Ладно, как считаешь нужным, котенок. Я в любом случае должен уехать. Ты закончишь колледж, практику, и я приеду. Тогда мы поговорим еще раз, хорошо? – предложил он.

-         Хорошо, - ответила Керри, - но неужели я не увижу тебя до тех пор?

-         Я буду писать тебе, да и ты можешь приехать в любое время, - он заметил, что глаза Керри наполняются слезами, - Ну, ну, не плачь! – он прижал Керри к себе, - знаешь, моя бабушка говорила, что разлука – это ветер. Он задувает свечу, но еще сильнее раздувает костер. Помни о том, что наша любовь подобна пламени, и ничто, ничто не сможет ее погасить.

-         Я люблю тебя, Нгину, - сквозь слезы проговорила Керри, обнимая его.

-         Я тоже люблю тебя, малышка, - Нгину наклонился к Керри, и их губы соединились.

Нгину не удалось вырваться на вручение дипломов. Керри так хотелось, чтобы он был в зале, когда она говорила прощальную речь перед сокурсниками и преподавателями. Ей хотелось, чтобы он разделил ее радость, гордился бы ей, увидел бы ее диплом с высшим баллом из возможных. Но в городке, где работал Нгину, началась эпидемия холеры, и он не смог выкроить время и приехать. Единственное, что он мог сделать – позвонить и поздравить. «Я обязательно приеду, и мы отпразднуем это событие вдвоем!», - сказал он тогда. Но… через неделю Керри уехала в США, оставив ему только адрес.  Она поняла, что не сможет остаться даже из-за него. Слишком сильно ей хотелось добиться цели, и, как учил ее Нгину, она забыла про эмоции. Керри надеялась, что он поймет ее… А в Детройте началась новая жизнь. Ординатура, работа в больнице, новые друзья, новые отношения. Нгину не писал ей, не звонил, а она не решалась  связаться с ним, после своего «побега».  Со временем, она настолько увлеклась и погрузилась в работу, что уже с трудом вспоминала его лицо. Ей начинало казаться, что все, что произошло с ней в Африке – было прекрасным сном, воспоминания о котором приятно тревожили сердце. Иногда она пыталась представить, чем он сейчас занимается, женился ли, завел ли детей (ведь в Танзании неприлично быть холостым и бездетным). А потом у нее были другие романы, которые все дальше и дальше отдаляли от нее образ  Нгину, и она уже почти никогда не вспоминала о нем…

… И вот, однажды, когда Керри возвращалась домой после особо тяжелой смены, она увидела, что у крыльца ее дома стоял высокий чернокожий мужчина.  Керри часто заморгала, словно хотела понять, не снится ли ей это. Но это был не сон. На пороге стоял Нгину, такой же, каким она его запомнила. В голове сразу стало пусто, а сердце заколотилось от радости. Она отбросила костыль в сторону и, прихрамывая, побежала на встречу к Нгину. Он поймал ее в свои объятья и, подняв на руки, закружил по тротуару, и прохожие, наблюдавшие эту сцену, понимающе заулыбались.

Когда эмоции успокоились, Керри обняла Нгину, и они зашли в ее квартиру. Они проговорили весь вечер, казалось, что им хотелось рассказать друг другу все, что произошло с ними за эти 10 лет. Нгину выиграл стипендию, и теперь год будет стажироваться в Америке. Он не писал ей, потому что хотел, чтобы Керри поступала так, как сама захочет, он слишком любил ее, чтобы заставить отказаться от мечты. И Нгину был прав, их чувства были костром, спустя столько лет, снова увидев Нгину, Керри поняла, что любит его так же, как и десять лет назад. Никто не мог понять ее так, как понимал он. Никто не был таким умным, таким добрым, таким заботливым. Никто не знал ее тело лучше, чем Нгину. Когда в ту ночь они снова были вместе, казалось, что этих десяти лет просто не было. Его ласки были именно такими, которые любила Керри, он угадывал ее желания прежде, чем она могла о них подумать. А его тело, его запах просто сводили ее с ума.  «Господи, как же я скучал по тебе!», - шептал Нгину, когда они занимались любовью, - «Керри, мы созданы друг для друга, разве ты еще не поняла?». Керри понимала. Какой глупой она была тогда. Теперь все ее достижения казались ей никчемными, ведь счастливой она чувствовала себя только сейчас, в объятьях Нгину…  

… Керри примостилась в ногах у Нгину перед телевизором. Они пили вино, смотрели какое-то дурацкое ток-шоу, хохотали, целовались. Керри чувствовала себя безмерно счастливой, все проблемы, казалось, ушли на второй план – и маленькая зарплата, и ночные дежурства, после которых у нее ужасно ныла больная нога, и вечные препирательства с заведующим приемным отделением. Ей стоило только посмотреть на своего любимого Нгину, утонуть в его прекрасных карих глазах, как жизнь начинала казаться раем. Десять лет прошло с тех пор, как она уехала из Танзании. За это время она успела доучиться, закончить ординатуру, проработать два года в Красном Кресте, вернуться в Детройт, отучиться  в аспирантуре.  Она посветила медицине всю себя, что ж…ей больше ничего не оставалось. Только упорно поднимаясь со ступеньки на ступеньку, ей удалось достичь всего, что она имела. До приезда Нгину ей казалось, что в этом и есть смысл ее жизни, но теперь она понимала, что запросто променяла бы все свои успехи на такие вот посиделки вдвоем у телевизора. Тогда, десять лет назад она этого не понимала, а теперь, когда Нгину дал ей второй шанс, и они вот уже девять месяцев живут как муж и жена, Керри решила для себя, что ее предназначение – быть рядом с этим человеком, свить уютное гнездышко, родить ему ребенка.  И именно сегодня, в десятую годовщину их знакомства (именно в этот день Керри впервые увидела доктора Млунгизи, когда пришла в больницу на практику), Керри хотела ответить положительно на тот вопрос, который задал ей Нгину десять лет назад.

НАЗАД